Вместе со всеми

Наш земляк, писатель, председатель Российского детского фонда Альберт Лиханов отвечает на вопросы корреспондента «Кировской правды» Феликса Фридмана.

— Прежде всего, от имени читателей «Кировской правды» поздравляю Вас с 65-летием. Пять лет назад в нашей газете была опубликована большая беседа с Вами. Что интересного произошло в Вашей жизни за это время?
— Интересного... Слово-то, по-моему, уж больно не подходящее. Трудного. Тяжелого. Даже страшного. Этого сколько угодно. Но может ли быть тяжкое интересным — сомневаюсь.
Впрочем, я думаю, это мироощущение всякого нормального человека — в их число я не включаю олигархов, политиканов и бандитов, у них, простите, свое родство, своя общность, хотя, политиканы могут оскорбиться, что я ставлю их в один ряд с бандитами. Будущее, конечно, со всеми разберется, и подлинные грехи политиканов «верхнего» эшелона никуда не спрячутся, вот тогда-то и станут очевидными их тайные деяния, а еще и «деяния» несовершенные, что на языке юриспруденции означает — преступное бездействие.
Я же отношу себя к нормальным людя м, к большинству, ставшему жертвой нового репрессивного режима. Только если прежние репрессии касались все-таки не всех, то новые — абсолютно всех. Можно уничтожать нацию, как мы видим, не только пулей и штыком, но ничтожными пенсиями, убогими детскими пособиями, безработицей, безграмотностью, которую сулит России новая реформа образования — выдуманная, никому не нужная 12-летка, общенациональный экзамен после школы, сущий бред, который поразит взяточничеством школу и закупорит окончательно артерии высшей школы...
Я уж не говорю о поразительном, свидетельствующем о войне власти с народом превышении смертности над рождаемостью. Ну, а как должен чувствовать себя вдруг оказавшийся никому не нужным конструктор, офицер с громадным опытом, сельский врач, писатель? Никомуненужность — страшная отрава, незримая болезнь нации, главным корнем которой была общинность.
В этих «интересных» обстоятельствах, я, как вы понимаете, стремлюсь помочь детям. Только им. И далеко, конечно же, не всем. Делать это становится все труднее. Но отступать некуда: ведь знаменитый ненавистник России Бжезинский предсказывает сокращение народа нашего до 60–50 миллионов. Настала пора серьезного сопротивления. Однако угрозу, нависшую над страной, народ наш не сознает — он просто не привык к современным войнам, когда, хоть и не идут стенкой на стенку, но уничтожают противника, — а это, к сожалению, — весьма эффективно.
— При нашей сегодняшней экономической отсталости и управленческой слабости государства самыми незащищенными оказались дети. Об этих проблемах Вы постоянно говорите с болью в публичных выступлениях. И Детский фонд нередко становится последней надеждой маленьких россиян. Находите ли Вы понимание в высоких инстанциях, в регионах?
— Центральная власть сегодня в руках непробиваемого чиновничества, так что добраться до нее невозможно. Вот уже скоро год веду — безуспешно для себя — борьбу с Минобразом за сохранение семейных детских домов. Гражданское, точнее сказать, патриотическое движение, существующее 12 лет, раздражает чинуш, и они рвутся превратить эти семьи, взявшие детей из сиротских заведений и помогающие таким образом государству, в конторы, в учреждения — с печатью, директором, бухгалтерией, уставом и учредителями. Бред, да и только!
А вот с регионами мы сотрудничаем довольно эффективно. Для Белгородской области я написал проект особого документа, который называется «Стратегические принципы защиты прав детей». Скоро он будет рассмотрен на специальном совете при губернаторе и, надеюсь, принят. Там реализуется, наконец-то, мой старый замысел: детские дома будут «привязаны» к преуспевающим промышленным предприятиям — что я пытался сделать когда-то в Кирове, планируя строительство детского дома при заводе им. Лепсе.
Так вот, в Белгороде завод железобетонных изделий уже организовал свой, заводской детский дом, полностью его финансирует. Дети, окончившие его, получат гарантированную работу и бесплатное жилье. А это сегодня главное в сиротской системе. Государство, чаще всего, не в состоянии помочь одиноким детям преодолеть порог от детского дома в жизнь.
Ну, а в Белгородской области все детские дома будут во владении промышленных предприятий. Дело революционное. И это — единственный выход из трагического положения сиротства.
А вообще, с белгородским губернатором, равно как с губернаторами Мурманской, Липецкой и ряда других областей, главой Республики Коми, президентом Башкирии и мэром Кирова, заключены пятилетние генеральные соглашения о сотрудничестве — более чем выгодные для территорий.
— Вы немало сделали для родного города и области, Ваши инициативы находили заметный отклик и у кировчан. И вдруг в одной из местных газет появляется некорректная статья о давнем Вашем намерении построить в содружестве с лепсенцами детский дом для сирот. Что бы Вы ответили на эту хулу?
— Думаю, я уже ответил на это выше. То, что не сделано в Кирове, делается в других местах — и с успехом. Кстати, и эталонный детдом, который я предлагал тогда заводу Лепсе, уже давно построен в городе Кондрове Калужской области. Тогдашний Министр транспортного строительства, теперь глава корпорации «Трансстрой» В.А.Брежнев попросил меня указать, где и по каким принципам построить этот детский дом. Ему было все равно, где его строить. Я назвал Кондрово. А ведь для строительства такого дома в Кирове были выделены средства, лимиты и фонды. Тогдашний губернатор В.А.Десятников все ссылался на недостаток строительных мощностей, хотя в Кирово-Чепецке они простаивали, по крайней мере, их легко было нарастить. Вот и ушел эталонный образец из моего родного города. Таковы привычные мне обычаи: вятские начальники, да и не только они, слишком долго торгуются. А время не ждет.И я не намерен ждать, если у меня появляются возможности.
Что же касается заметки в газете «Всем», написанной по «мемориям» бывшего зама директора завода им. Лепсе по строительству г-на Степанова, то у меня два замечания: строителю лучше бы гордиться тем, что он построил, а не тем, что не построил, ведь построят — и построили! — другие; ну а газете «Всем» говорю спасибо за то, что напечатала не только хулу на меня, но и мое письмо, где истина восстановлена.
Хочу заметить вообще: хоть родом я вятский и люблю нашу землю, многовато все же вижу на земле моей любимой доморощенных демагогов, чинуш, вралей высшего рода и очень понимаю великого сатирика М.Е.Салтыкова-Щедрина, который, хоть и пожил тут с гулькин нос, а столько бессмертных персонажей и великих метафор породил о городе Глупове.
От себя добавлю более чем очевидное: на вятской земле уж больно привыкли не поспешать, да и вообще лень душевная — чудесное, патентованное вятское качество. Ведь усомниться, сделав серьезный вид, оспорить разумное действие куда как проще, чем сделать дело!
Доходит до смешного, анекдотического, явно щедринского.
Несколько лет назад зашел я в близкую мне школу — она собиралась отметить юбилей. Заглянул в туалет и ужаснулся: как было дело в 1948 году, так оно и поныне. Спросил у директора: а как же учителя, прежде всего, учительницы, они ведь женщины, им нужен хотя бы минимальный комфорт и, если применимо это слово, сервис. И предложил: давайте я за свой личный счет в подарок школе построю туалет для учительниц, для женщин — с кафелем, импортной сантехникой, чтобы не было стыдно перед ними. Директор кивал, улыбался. Я уж и со строителями договорился, Потом — длительное молчание. А на юбилей меня просто не пригласили. Видать, чтобы я невзначай не опорочил его своим необычным подарком. Так что, хоть директор тот и улыбчивый человек и отношения у меня с ним до той поры были приличные, встал он, по своему хотению, в один ряд с щедринскими персонажами, так и не поняв, похоже, этого!
Вообще же, я согласен с Андроном Кончаловским, который утверждает, что дела на Руси всерьез не пойдут до тех пор, пока у нас — и в школе, и в учреждении, не говоря уж о вокзалах, к примеру, такие чудовищные туалеты. И это вовсе не мелочь, а образ жизни и образ отношения к самим же себе.
Отвлекаясь же от анекдота и вновь возвращаясь к идее сотрудничества, хочу не без гордости заметить, что только что мы вдвоем с главой Республики Коми Юрием Алексеевичем Спиридоновым удостоены Государственной премии этой земли «За учреждение и реализацию социально-педагогического проекта «Всероссийские Католиковские педагогические чтения». Это большое и трудное дело. Осуществлено опять же не в Москве, а в провинции: там создана своеобразная академия переобучения директоров детских домов.
— Вы коренной вятчанин, Почетный гражданин города Кирова и всегда это подчеркиваете, напоминая, что родная земля придает Вам сил в трудные минуты. Прошло несколько десятилетий с тех пор, как Вы стали москвичом. Не слабеют ли постепенно связи с малой родиной?
— Надеюсь, не слабеют. С В.А.Киселевым, главой администрации г. Кирова, (после отказа областной администрации подписать такой документ) мы подписали Генеральное соглашение о сотрудничестве и только за последний год передали городу нашу помощь на 1,8 миллиона рублей. Это и импортное медицинское оборудование, и медикаменты, и книги, и что-то иное.
Я рад, что город Киров, вместе с Союзом писателей России и мэрией г. Слободского, стал инициатором учреждения Российской литературной премии имени А.С.Грина за произведение для детей и юношества, вручив первую такую награду мне за дилогию «Русские мальчики» и «Мужская школа». Дилогия эта писалась лет двадцать, и по материалу она абсолютно вятская — это почти каждый может угадать. Разумеется, денежную часть как государственной премии Республики Коми, так и премии имени А.С.Грина, я передал детям — в Кирове на строительство Центральной городской детской библиотеки, которой до сих пор здесь не было.
Вообще же, в Кирове есть областное отделение нашего Детского фонда, которое многие годы возглавляет В.П.Иванова. И я рад, что отделение наше действует энергично, инициативно, помогает многим бедствующим ребятишкам. Вот попали в автокатастрофу дети из Верхневонданского детского дома, наш Фонд сразу перечислил своему отделению деньги на лечение этих ребят. Приличный дар мы оказали Кировской области витаминами. Не скрою, не без моего участия прооперированы в США несколько вятских ребятишек из самых неблагополучных, бедных семей. Последний такой счастливчик — Ренат Гильванов из Малмыжа. Мы обращались к департаменту здравоохранения с просьбой оплатить ребенку и матери авиабилет на дорогостоящую, но бесплатную для него операцию — так поступаем всегда. Увы, департамент отказал. Мы были вынуждены — опять же! — найти другие способы, но мальчика на операцию в Нью-Йорк отправили. Теперь он уже дома. Вполне здоров! Ну и наконец, простите за нескромность, меня уже давно избрали Почетным гражданином города Кирова. Так что я просто должен помочь городу, где родился, крестился, женился.
Кстати, о крещении. Крестили меня без малого 65 лет назад, и я кое-чем помог храму Всех Святых на Степана Халтурина. В бывшей же 9-й начальной школе, где я учился в годы войны, создана православная гимназия, и Российский детский фонд — один из ее учредителей.
Кроме того, у меня здесь мама, родные, друзья, хотя бы вот ты, Феликс. А мы с тобой дружны с детсадовских лет. И наши отцы — Царствие им Небесное — были дружны. Так что толпа, которая обычно провожает меня, когда я уезжаю из Кирова после очередного приезда, и есть моя главная нить, которой, надеюсь, не оборваться, пока мы живы.
— Получаете ли Вы письма от читателей-земляков? Дают ли они Вам пищу для размышлений, материал для публицистики, новых книг?
— В последние годы мной особенно активно занялась Городская детская библиотека № 18. Спасибо библиотекарям! Дети, под их управлением, читают мои книги, шлют отзывы. Нынче там затеяли даже конкурс по поводу моего «промежуточного финиша» — так, кажется, называется это у бегунов на длинные дистанции.
Что касается пищи для книг, то, поверьте, недостатка в этой, увы, горькой пище у меня нет, ведь я председатель Детского фонда. Нынче в мае я был на Всемирном конгрессе ФИСЕ (Международная федерация социальной педагогики) в тихом и сытом голландском городке Маастрихте (там, кстати, был подписан договор о введении «евро», своеобразный пакт сопротивления доллару). Несколько дней вальяжно, неспешно, престижно шли рассуждения о мировых тенденциях, о правах ребенка, о технологиях воспитания. Мне стало скучно, и в последний день я взял слово, чтобы рассказать о России и ее нынешнем детстве. Так сказать, поделился сюжетами своих опубликованных публицистических статей и книг. Я даже сам не понял, что произошло. Зал обмер, затих, ошалел. Они просто ничего не знают про Россию. О детстве России на Западе не известно ничего, кроме общих сентенций.
У меня, Феликс, стол завален письмами, в которых — стоны, рыданье, безысходность.
Не из них — книги не рождаются из писем, это чистый блеф, — но от огня, которым они пышут, от жара этих перегоревших угольев — родился мой новый роман «Никто». Он публикуется сразу в трех журналах: «Наш современник» (№7–8), «Школьная роман-газета» (№ 5–6), «Мы» (конец года), вышел и отдельной книгой (издательство «Дом»). Это мой вопль о нынешнем покинутом детстве. Услышит ли кто его?
— Наверное, это и есть ответ на мой следующий вопрос: большая общественная деятельность, командировки требуют самоотдачи, массы сил, нервов. Однако как все-таки Вы ухитряетесь писать? Как это удается?
— Этим-то я как раз опечален. Силы, допустим, еще можно собрать, дело в другом. Раньше писать было легче, потому что ты знал: если напечатает «Юность», «Знамя» (а я там печатался постоянно), то тебя прочитают. «Юность» и «Знамя» затухли. Вообще, толстые журналы стали непопулярны, и не только потому, что дороги. Люди отвыкли читать. И отучило их низкопробное телевидение. Наша нация, мне кажется, не выдержала вкусового испытания. Да и то: смотреть в окошко экрана легче, чем читать и думать.
Вот эта тенденция к массовому бездумью, готовность быть зомбированным любой мурой, несопротивленчество духовному насилию должно беспокоить более всего.
К сожалению, в обществе, кроме оппозиционной прессы, небольшой части литературы, отдельных политиков, нет реальных баррикад этому бесстыжему, но целенаправленному накату.
— Что бы Вы пожелали своим читателям, газете, в которой начинали, вообще землякам?
— А вот этого и желаю: сопротивления. Неприкрытой американщине, агрессии денежных отношений, предательству политиков.
В «Кировской правде» почти никого не осталось от того времени, когда работал я, — кажется, один Альберт Лысков. Газету вижу крайне редко и желаю ей успеха читательского. Нынче это непростое дело. Значит, надо быть острее, наверное.
Ну, а землякам — хотя это как-то нескромно звучит — желаю сил в борьбе за себя, за своих детей. Главное все-таки — рук не опускать. Верю я, что и это, нынешнее, время Россия пережует и выплюнет. Конечно, без потерь не обойтись, как на всякой войне.
Надеюсь, теперь-то уж всем ясно, какая война идет!